Хрущёв огорчил детей
Однажды мама велела позвать отца на обед. Мне было четыре года, а брату Серафиму три. Вошли в храм, служба кончилась, видим: папа стоит у престола. Я направился в алтарь с бокового входа, а братец побежал прямо через Царские врата. Мал был, не понимал. А позже принял монашество, окончил Духовную академию и стал владыкой Сергием, епископом Новосибирским.
Тогда же нам с братом благословили бархатные стихарики, которые хранились у папы с 20-х годов. Мы их надевали и участвовали в богослужениях до конца 50-х. Мне было лет девять, когда благочинный отец Рафаил сказал: «Не благословляю». Ох, как горько плакали мы с братишкой! «За что? Что мы плохого сделали?» Оказывается, Хрущёв запретил пускать детей в алтарь. Но нам взрослые не стали ничего объяснять.
Как нашёл свою половинку
В музыкальном училище я познакомился с девушкой Светланой. У неё - скрипка, у меня - альт. Приглашал её на танцы, в кино. Она знала, что по воскресеньям я хожу в храм, что отец - священник. А её семья - не религиозная, и сама не крещена. Мы дружили. Потом и она, и я поступили в консерваторию. Иногда целовались, но не больше. А на последнем курсе она мне говорит: «Хочу креститься». Я засомневался: может, это ради меня? Нет, Света стала верующей. И вот спустя семь лет после знакомства, в 1974 году, мы поженились. Мой папа - тогда уже настоятель храма Адриана и Наталии - нас венчал. Сейчас у нас четверо детей и семь внуков.
Как стал референтом
После консерватории я играл в ансамбле Клавдии Шульженко. Объездили с гастролями пол-Европы. Бывали с концертами в ЦК, в Кремле. О религии музыканты не говорили. Меня смущало, что часто приходилось работать в церковные праздники. Но в поездках всегда старался побывать в храме. А потом - армия, войска ПВО. Мне уже было 26. Пригласили в особый отдел и приказали «не агитировать».
Вернулся из армии, а в «Москонцерте» вакансий нет. Брат Серафим, выпускник духовной семинарии, узнал, что в Патриархии есть место референта. Вскоре меня принял Патриарх Пимен. Спросил о планах. «Если Бог благословит, может, по папиным стопам пойду», - ответил я. «Ну, это как Бог даст. Пока поработайте у нас пару лет…» А получилось - 12 лет, с 1977 по 1988 год.
На богослужениях иподиаконствовал, подавал Святейшему посох во время службы. В 1982 году на Благовещение Патриарх рукоположил меня в сан диакона.
Каким был Патриарх Пимен
Он был очень немногословен. Никогда не откровенничал, ни на что не жаловался. Это потом выяснилось, что сидел в лагерях. Ко мне относился очень хорошо. Любил Моцарта, иногда приглашал нас с женой к себе в Переделкино, мы ему играли.
По пятницам он часто служил в любимом храме Пророка Илии в Обыденном. Обычно приезжали за полчаса, и он в церковном дворике встречался с людьми - видимо, давними друзьями. А однажды мы приехали - дождь, во дворе никого. Зашли в сторожку, встали у окна. Мимо шагает мужичок с метлой, уборщик. И вдруг Патриарх медленно, вкладывая значение в каждое слово, говорит мне: «Знаешь, я бы всё отдал, чтобы взять сейчас метлу и мести двор храма Илии Обыденного». Смотрю: у него слеза по щеке течёт. Один раз на моей памяти такое было.
Как опекали Святейшего
Патриарха контролировали. У нас работали люди, которые сотрудничали с «органами», среди них были и священники, и светские. Как правило, они выдавали себя любопытством, вопросами. Но он выходил из-под «колпака». Иногда вызовет меня, напишет поручение на бумаге и показывает. Съездить туда-то, адрес такой-то… Я читаю, а он смотрит: всё понятно? Я киваю и молча удаляюсь.
Любой его выезд полагалось согласовывать с властями. Если ему «не рекомендовали», он оставался. Власти хотели знать, куда он ездит, с кем встречается. А он применял военную хитрость: просил подать дежурную «Волгу» (ему по статусу полагалась «Чайка») и внезапно выходил в обычном пальто, с обычной палочкой, в шапке-ушанке… Водитель начинал ёрзать: «Куда поедем?» «Прямо, - отвечал Патриарх. - Сейчас налево. А теперь направо». Москву он знал прекрасно. «Вот здесь остановитесь». Я помогал ему выйти (у него болели ноги), доводил до угла, а дальше он просил ждать, а сам заходил в подъезд. Потом мы возвращались, и мне звонили встревоженные «кураторы»: к кому ездил Патриарх? Отвечал: «Не знаю». Водитель мог назвать адрес, но какая квартира? А может, он вышел через чёрный ход в соседний двор? Так он оставлял для себя немного свободы.
Утраты
В январе 2000 года у моего младшего брата протоиерея Феодора родился девятый ребёнок - дочка Анечка. Собралась вся наша семья. Я крестил, средний брат - владыка Сергий - был крестным отцом. А месяц спустя Федю командировали в Ивановскую область. Накануне мы встретились в храме. Я спросил, куда он уезжает. «Далеко, но там очень хорошо, - ответил он. – В Плёс». Я сразу вспомнил картину Левитана «Над вечным покоем», она создавалась именно там. «О, где «Вечный покой»…» - «Да, - говорит брат, – чудные места».
Машину вёл его друг и водитель Георгий. Недалеко от Плёса произошло столкновение, в котором не было виновных. Похоронили брата за алтарём родного храма Преображения в Тушине, который он восстановил из руин.
А в октябре того же года не стало и среднего брата - владыки Сергия. Нашли духовное завещание, составленное им в мае, за полгода до смерти. Он писал, что во время монашеского пострига просил Бога послать ему дар знания – когда он умрёт. И Бог исполнил его просьбу.
Литургия в центре Пекина
В 2004 году я, настоятель храма-музея, стал ещё и духовником олимпийской сборной России. Был в Афинах, Турине, Пекине, Ванкувере… Чудо произошло в столице Китая. К православию в КНР отношение особое. Ко мне были приставлены два человека. Прогуливаюсь около гостиницы, а недалеко - наблюдатель.
И вот в такой обстановке китайцы позволили нам отслужить литургию! В католическом соборе, на нашем антиминсе. Правда, власти не разрешили прийти в храм местным жителям, были только сотрудники Олимпийского комитета и посольства. Вокруг выставили оцепление: барьеры, дружинники. Я тогда вспомнил детство, хрущёвские времена, когда комсомольцы дежурили перед храмом на Пасху, не пускали детей, а меня перенесли через ограду… И всё же эта православная литургия в Пекине - первая за пятьдесят лет! - стала для меня огромной радостью.
5 фактов об отце Николае
Родился в 1950 году в Москве в семье священника. Все предки
С XVIII века были духовного звания.
Будучи настоятелем храма-музея Св. Николая в Толмачах, исполняет обязанности начальника отдела в Третьяковской галерее.
В молодости любил велосипед, лыжи, греблю, а сейчас - плавание.
Любимые писатели - Чехов, Гюго, Ремарк.
Сын - священник Димитрий Соколов, служит в московском храме.
Протоиерей Николай Соколов (настоятель)
Хиротонии: Николай Владимирович Соколов был хиротонисан 07 апреля 1982 года партриархом Пименом в сан диакона. 08 сентября 1988 года еп. Феофан (Галинский) Берлинский совершил иерейскую хиротонию.
Образование: Московская Государственная Консерватория (1975г.), Московская Духовная Академия (1980г.) кандидат богословия, доцент.
Награды: набедренник, камилавка, наперсный крест, сан протоиерея, палица, крест с украшениями, митра. Орден Благоверного князя Даниила Московского II и III степени, орден кн.Владимира II степени, орден преп.Серафима III степени, орден Дружбы, орден свт.Николая III степени (от дома Романовых).
Является настоятелем патриарших подворий в Афинеево – храм Святителя Николая и Плесково – храм преподобного Сергия Радонежского, а также храмов Покрова Пресвятой Богородицы в Плесково, Всех святых в п. Раздоры, Архангела Михаила на ПТК «Радость моя», храма св. великомученика Димитрия Солунского в д. Сосенки, Калужской области, часовни (бывшего храма) св. великомученика Димитрия Солунского в международном детском фонде (г. Москва).
- Декан Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета.
- Преподаватель Священного Писания Ветхого Завета на кафедре библеистики Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета с 1991 г., профессор.
- Заместитель председателя специального Ученого Совета по защите диссертаций
- Сопредседатель секции по искусству Международных Рождественских образовательных чтений с 2001г.
- Член комиссии Межсоборного присутствия по вопросам приходской жизни и приходской практики с 16 декабря 2010 г.
- Член Патриаршего Совета по Культуре.
Хиротонии: Андрей Николаевич Румянцев был хиротонисан 17 февраля 1997 года партриархом Алексием II в сан диакона, а 03 июля 1998 года в сан иерея.
Образование: Москвовское художественное училище имени 1905 года (1992г.), Московская Духовная Семинария (1996г.).
Награды: набедренник, камилавка, наперсный крест, сан протоиерея.
Член искусствоведческой комиссии Московской епархии.
Хиротонии: Алексей Федорович Лымарев был хиротонисан 05 октября 2003 года еп. Алексием (Фроловым) в сан диакона. 02 апреля 2005 года еп. Александр (Агриков) совершил иерейскую хиротонию.
Образование: Московская Духовная Семинария (1995г.), Московская Духовная Академия (1999г.), ФДО Московского Педагогического Государственного Университета (2002г.).
Награды: набедренник, камилавка.
Член миссионерской комиссии Московской епархии.
Иерей Андрей Зуевский
Хиротонии: Андрей Евгеньевич Зуевский был хиротонисан 21 ноября 2002 в сан диакона. 15 января 2004 года рукоположен в сан иерея.
Образование: Московский Авиационный Институт им. С. Орждоникидзе по специальности инженер-технолог по самолетостроению (1991г.), Московская Духовная Семинария (2001г.), Московская Духовная Академия (2005г.).
13 июня 2007 года присуждена ученая степень кандидата богословия за диссертацию на тему: «Экзегеза Нового Завета в творениях Дидима Слепца». В настоящее время, помимо служения, проводит катехизаторские беседы на православном телеканале «Радость моя» и занимается переводами творений Святых Отцов с древнегреческого языка.
Хиротонии: Алексей Владимирович Ряховский был хиротонисан 17 октября 2004 года еп. Александром (Агриковым) в сан диакона.
Образование: Славянский Деловой Институт (2005г.), Православный Свято-Тихоновский Гуманитарный Университет (2006г.).
К празднику Святой Пасхи 2012 г. награжден правом ношения двойного ораря.
Настоятель храма-музея святителя Николая в Толмачах (при государственной Третьяковской галерее) протоиерей Николай Соколов рассказал в интервью РИА Новости о том, зачем Русской православной церкви Исаакиевский собор и кто должен платить за содержание памятника культуры.
Фото: фото предоставлено протоиереем Николаем Соколовым
О том, зачем Русской православной церкви Исаакиевский собор, какие претензии музейного сообщества к церкви конструктивны, а какие надуманны, кто должен платить за содержание памятника культуры и какая форма взаимодействия церкви и музеев сегодня наиболее эффективна, рассказал в интервью РИА Новости настоятель храма-музея святителя Николая в Толмачах (при государственной Третьяковской галерее) протоиерей Николай Соколов. Беседовала Мария Шустрова.
Отец Николай, сегодня все острее ощущается противостояние между музейным сообществом и Русской православной церковью. Например, ситуация вокруг Исаакиевского собора. Как вы думаете, почему музейное сообщество утверждает, что церкви нельзя передавать особо ценные храмы или иконы? Неужели церковь не может обеспечить их сохранность?
Этот вопрос касается многих храмов, которые связаны так или иначе с музейным сообществом: Московский Кремль, Ростовский, храмы Суздаля и многие другие. Исаакиевский собор, как и все они, одно время был только музеем. Там был установлен маятник Фуко - и мало кто при этом смотрел на великолепные фрески, иконы и мозаики, хотя они были доступны.
Сегодня желательно, чтобы такие значимые соборы, как Исаакиевский, соотносящийся по размерам с храмом Христа Спасителя, были во владении церкви. В таком случае можно было бы не согласовывать каждое богослужения с музейным сообществом.
Что касается сохранности памятника и экспонатов: из-за размеров собора нужно употребить много сил и энергии, чтобы было правильное освещение, климат, пожаротушение и так далее. Пока из-за огромных размеров здания в соборе нет никакого климата. Другое дело, если говорить о сохранности мозаик. фресок: они должны осматриваться, расчищаться, реставрироваться.
Некоторые опасаются, что в случае регулярной богослужебной деятельности везде будет копоть от свечей. Но это надумано. Число горящих свечей всегда можно ограничить. Кроме того, можно использовать свечи, которые не дают копоти. В частности, такие свечи используются в нашем храме Николы в Толмачах. Благодаря этому за 25 лет работы храма нам не пришлось делать ни одной расчистки, хотя свечи горят на протяжении всех богослужений.
Сегодня Исаакиевский собор содержится на государственные средства. Важно выяснить, сможет ли церковь обеспечить сохранность и должное поддержание в порядке такого великого собора. Если есть средства на это, то тогда вопрос только в техническом плане.
Исаакиевский собор - памятник культурного наследия. Получается, в случае его передачи церкви реставрационные работы должны контролироваться государством, а РПЦ может только выступать их заказчиком?
Все работы в любом памятнике архитектуры, подобном Исаакиевскому собору, должны быть под надзором специального комитета. Со стороны пришедший реставратор или художник не имеет права начинать работу в соборе, не получив на нее лицензию или аккредитацию.
Как бы то ни было, если Исаакиевский собор будет передан церкви, то должно быть заключено соглашение с музейным сообществом, в котором будет прописано, кто из штата сотрудников музея отвечает за работы и сохранность. Церкви необходимо взять на себя содержание этих сотрудников, оставить их на прежней зарплате и должностях. В таком случае, я думаю, проблем с передачей собора РПЦ возникнуть не должно.
Раньше, когда церкви начали возвращать храмы, бывали ситуации, что храм признавали объектом культурного наследия, ему требовалась срочная реставрация, представители церкви не имели права ничего сделать, а у государства не было средств, поэтому памятник культуры продолжал постепенно разрушаться. Причем у общины могли быть средства, но согласование с госструктурами длилось невероятно долго. Не может ли такая ситуация возникнуть и в случае с Исаакиевским собором?
Такие случаи бывали и есть. Нужно просто иметь здравый смысл. Конечно, если бездумно передвигать древние иконы, подвергать их воздействию солнечных лучей, выставлять на открытый воздух, незащищенными нести их на крестный ход, это будет нарушением хранения, которое приведет к утрате святынь.
В любых случаях все решается на личном уровне. Необходим один человек, но который имеет достаточное художественное образование для общения с людьми, отвечающими перед государством за этот памятник культуры. Тогда можно все согласовывать и хранить достойно - и иконы, и памятники зодчества.
Сегодня по поводу передачи храмов-памятников Русской православной церкви возникло много вопросов. Но ведь на протяжении многих десятилетий за ними никто не ухаживал, памятники разрушались. Раньше мы видели эти храмы в запустении, чего только в них не было: гаражи, склады горючих материалов и так далее. А сейчас только и слышны разговоры: как бы Церковь не погубила фрески и иконы, которые раньше хранились без должного контроля.
Думаю, эта тенденция идет от негативных взаимоотношений, сложившихся между государственной властью и церковью за советский период. К сожалению, до сих пор ложные стереотипы не вышли из сознания как многих музейных работников, так и служителей церкви. Но это опять-таки вопрос времени и личных отношений.
Каким образом был достигнут компромисс между Государственной Третьяковской галереей и храмом-музеем святителя Николая в Толмачах, настоятелем которого вы являетесь и в котором сегодня хранится и доступна верующим великая святыня - икона Божией Матери Владимирская? Может ли этот опыт послужить примером для последующего взаимодействия?
На протяжении многих лет ряд организаций и церковных, и частных говорили, чтобы мы занимали позицию, независимую от музеев. Но судя по тому, что происходит сегодня, это послужит во вред и храму, и музею. В итоге было заключено соглашение с государственной Третьяковской галереей, согласно которому наш храм имеет одновременно статус и домового храма, и музея. Кроме того, мы имеем право проводить все богослужения в удобное для нас время при согласовании его с администрацией галереи.
За 25 лет, конечно, бывали какие-то трения, но все можно благополучно разрешить. Сегодня у нас есть два дня, когда мы можем служить даже ночью - это Рождество и Пасха. Во все остальные дни храм открывается в восемь утра вместе со всем музейным комплексом Третьяковской галереи. К полудню мы проводим все богослужения. Затем храм работает в режиме экспозиции. Во время богослужений все желающие могут зайти в храм, не покупая билет в галерею.
Осуществление хранения икон, создание необходимых климатических условий, а также все работы, связанные с осмотром и поддержанием порядка в храме, - это обязанность сотрудников и нашего храма-музея, и галереи, мы являемся одной неразделимой семьей. Мы на госбюджете, поэтому получаем зарплату как работники музея. Средства, которые храм в Толмачах получает от пожертвований на содержание храма идут на покупку облачений, церковного вина, свечей, просфор, книг и подобных вещей, которые музей не может предоставить.
- Как вам удалось договориться обо всем с музейным сообществом?
Священноначалие в лице святейшего патриарха назначило меня в храм в качестве его настоятеля, а руководство Третьяковской галереи определило на работу как начальника храма-музея. Вопрос о том, каким будет храм в будущем (на тот момент он был руинирован), ставился на протяжении не одного года. Все, что делается в храме, было необходимо согласовывать с дирекцией музея. Сначала планировалось сделать здесь большой концертный зал. Но после переговоров мы решили, что это невозможно. Однако сегодня, когда храм имеет подобающий вид, в нем два-три раза в неделю проводятся концерты с участием хора Третьяковской галереи, исполняющего духовные и светские произведения.
Основные проблемы разрешились, когда в 1999 году в храм перешла на постоянное хранение Владимирская икона Богоматери. Для нее была сделана специальная климатическая капсула-киот. Это потребовало больших затрат, капсулу создавали на государственные средства. Кроме того, у нас есть еще один свободный киот, в который на праздник Троицы помещается для молитвенного поклонения икона "Святая Троица" преподобного Андрея Рублева. Также у нас в храме периодически выставляются другие почитаемые иконы из экспозиции Третьяковской галереи: Свенская, Донская и другие образы. Никто не возражает.
Еще один распространенный аргумент против передачи святынь и храмов РПЦ - что в таком случае к ним утратят доступ туристы. Так ли это? В чем причина претензий музейного сообщества?
Это предрассудки. На сегодняшний день мы имеем много примеров, когда в монастыри и церкви, являющимся музеями, туристы имеют свободный доступ. Например, Кириллов-Белозерский монастырь, Ферапонтов монастырь, храмы московского Кремля и другие. Если храм имеет художественную, историко-культурную ценность, если в нем есть росписи, святыни, то нужно договориться, чтобы в период дневного времени, когда нет богослужений, он был доступен для туристов.
Кроме того, зачем изобретать велосипед, когда он уже давно изобретен и положительный опыт есть? Например, на Западе многие храмы имеют статус храмов-музеев. Конечно, храмы строились для богослужения, а не для музея. Всемирно известные западные храмы - Саграда Фамилия в Испании, собор Святого Петра в Ватикане, собор Парижской Богоматери в Париже и многие другие - все они построены прежде всего как культовые сооружения. Но сегодня появилась новая форма взаимодействия. Теперь в храме совершается богослужение, а между мессами приходят толпы туристов. При этом никто никому не мешает. Конечно, бывают люди, настроенные враждебно по отношению к туристическому потоку, но это лишь значит, что нужно подбирать кадры, которые будут правильно относиться к доверенному им служению.
Однако в России любое соотношение церкви и государства в лице музейного сообщества воспринимается многими как противостояние, которого не должно быть. Церковь и музейное сообщество не должны чувствовать себя врагами или оппонентами, которых невозможно примирить. Мы - одна российская семья, и всегда можно договориться.
Есть несколько примеров удачного сотрудничества РПЦ и музеев. Например, в Смоленск недавно вернулась икона Божией Матери "Одигитрия". Ученые раскрыли икону, изучили ее, теперь все желающие могут поклониться образу в первоначальном облике. При этом икона находится в специальной климатической капсуле, за ней ведется постоянное наблюдение. Можно ли в том же направлении двигаться, например, в случае с Донской иконой Богоматери, к которой верующие имеют доступ лишь изредка?
Донская икона Богоматери никогда не хранилась в Донском монастыре, она лишь была явлена на месте основания будущей обители. В монастыре есть ее прекрасная копия. Когда приносят Донскую икону, в честь которой и был основан монастырь, одна из капсул-киотов, изготовленная специалистами на московском заводе полиметаллов, переносится в обитель для нее.
Вопрос о передаче Донской иконы церкви пока не поднимался. Однако если церковь имеет возможность сделать для образа хороший климатический киот и правильно потом его обслуживать, думаю, проблем с ежегодным использованием иконы в день ее праздника не будет.
Бывают еще ситуации, когда конфискованные у церкви при советской власти здания сегодня пытаются разрушить. Например, здание епархиального дома в Москве, в котором прошел судьбоносный Собор 1917-18 годов, хотели снести, и церкви пришлось пройти 30 судов, прежде чем здание вернули. Можно ли как-то упростить процедуру передачи исторических зданий?
По поводу этого здания была большая борьба. В духовном плане храм должен оставаться храмом. Православные люди верят, что если в храме была совершена на протяжении столетий хотя бы одна Божественная литургия, то навсегда это место святое.
Был передел собственности, и многие храмы и церковные здания уже принадлежат другим людям, которые заплатили за них свои деньги. Это требует каких-то компенсаций либо компромиссов. Например, если вы идете по нашему переулку, то все дома, которые расположены напротив нашего храма Николы в Толмачах, построены на средства храма. Теперь же они куплены частными организациями. Конечно, мы можем поднять архивы, но новые владельцы их уже отреставрировали и сделали это хорошо.
Какая модель взаимодействия церкви и музейного сообщества сегодня лучше - полная передача храмов РПЦ или их трансформация в храмы-музеи?
Пока у нас недостаточно специалистов, которые могут правильно хранить и отвечать за вверенные им сокровища. Я считаю, что идея храмов-музеев, когда они находятся в совместном пользовании Церкви и музеев, сегодня наиболее объективна. Может быть, в дальнейшем, когда у нас будет целый штат хороших сотрудников, музейных работников, воспитанных церковью и имеющих государственную аккредитацию, лучше будет передавать все храмы во владение церкви. Наши нынешние университеты уже готовят эти кадры. Но еще должно пройти время.
По-прежнему остается открытым вопрос, кто будет содержать переданные храмы. В случае, если храмы завтра отдадут церкви, будет очень проблематично их содержать. Все эти вопросы нужно решать на переговорах на государственном уровне с дирекцией музеев. Если этого не будет, то никакие указы, приказы, постановления не будут иметь силу.
Если мы правильно относимся к своей задаче и хотим, чтобы святыни были доступны и для людей верующих, и для потока туристов со всего мира, то мы должны, возможно, в чем-то себя ограничить и понять, что хранителями всего является не только церковь и государство, и не личность настоятеля храма или директора музея, а сам Господь, сохранивший святыни до наших дней на радость посетителям и паломникам этих храмов-музеев.
Настоятеля храма Святителя Николая в Толмачах, не ходит, а летает. Она так стремительно двигается, что я еле за ней успеваю. Зато во время беседы – ни на что не отвлекается, словно в данный момент – это ее самое важное дело. И лишь периодический стук в дверь: «Матушка, вы скоро освободитесь?», – напоминает, что время не исчезло…
Светлана Иосифовна Соколова
Выпускница Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского
Заведующая хоровым сектором Третьяковской галереи
Мать четверых детей
Мыслей о браке – не возникало
Моя семья была самая обычная, советская. Родители – научных работ не писали, не сочиняли шедевров. До войны они занимались музыкой, а потом – война внесла коррективы. Но главное – они жили так, как им подсказывало сердце.
Были они людьми неверующими. Но это не мешало им быть настоящими. Нас, своих дочерей, мама и папа воспитывали так, что я верующим пожелала бы подобное воспитание. Нас с самого начала учили четко различать, где добро, где зло. И они научили нас любить и понимать музыку – и моя старшая сестра, и я стали профессиональными музыкантами.
Мама и папа были очень мудрыми – слишком много пришлось им претерпеть в молодости: война, да и не только она, ХХ век в нашей стране был богат на поводы для испытаний. Сейчас не хочется об этом говорить.
Свои первые шаги к Церкви я сделала, когда познакомилась с отцом Николаем. То есть тогда он был верующим студентом Николаем Соколовым, моим сокурсником – сначала по музыкальному училищу, а потом по консерватории. Мы с ним были друзьями, он приходил к нам в гости, и его очень любили мои родители.
Сначала мне было просто интересно: в те годы никто особо не распространялся о вере, о Церкви – тема была закрытая. С другой стороны, все знали, что у Соколовых папа – священник.
Когда мы только начали общаться с отцом Николаем – я была белый лист в вопросах веры. Ведь в этом смысле наше образование было убогое. Мы, например, произведения Баха видели только на немецком языке, перевод был недопустим. Значение слова «Евангелие» я узнала, уже будучи великовозрастной барышней. Мы разбирали «Страсти по Матфею», не понимая, что такое «страсти», кто такой Матфей…
Но с другой стороны музыкант – профессия, близкая к Богу, если заниматься ею по-настоящему. А у нас была очень сильная скрипичная школа. И я, узнав от отца Николая о Боге, приняла сердцем, не пытаясь отыскать объяснений «от головы». Мне как-то все стало понятно, ясно.
Причем беседы наши были очень естественны, без такого: «А давай я тебе сейчас расскажу о Боге!». Благодаря отцу Николаю я и крестилась, стала воцерковляться. Так что он – мой духовник по жизни.
Матушка машинально поправляет на батюшке облачение
Но тогда мы были просто хорошими друзьями. Мыслей о браке – не возникало. Одно время отец Николай думал пойти в монастырь. Но его мама – , сказала: «Какой из тебя монах! Вот твой младший брат – Серафим – он монах!» (Серафим – в будущем – (1951 – 2000)).
Так что я крестилась, учась в консерватории, за полгода до нашего венчания, хотя о венчании, повторяю, не было тогда и речи. Слава Богу, что все сложилось в итоге так, как сложилось!
Я знала, что семья Соколовых – с крепкими церковными традициями. Мы уже много общались и с его младшим братом Серафимом – контрабасистом, и с его младшей сестренкой – скрипачкой. Когда мой будущий супруг решил меня познакомить со своими родителями – было по-девчачьи страшновато. Но встретили меня очень тепло, по-доброму.
А потом Наталья Николаевна с улыбкой увела меня, пытающуюся сдержать дрожь в коленках, – поговорить. Она мне тогда сказала: «Я вижу, как ты относишься к сыну, как он относится к тебе. У вас все должно быть в порядке».
До сих пор у нас с ней, слава Богу, хорошие отношения. В этом смысле про нас не скажешь – . Мы – родные люди. Хотя поначалу я терялась. Это сейчас она старушка, а в молодости была представительна, всегда – с высоко поднятой головой. Лишь позднее я поняла, что она заставляла себя так держаться: супруга известного священника, протоиерея, мать пятерых детей…
Мы одно время и жили рядом – в соседних квартирах, но она всегда – очень корректна в вещах, касающихся наших отношений с отцом Николаем. Их мы строили с самого начала сами. Кстати, именно мама отца Николая была первым человеком, который задал мне вопрос: «Светочка, а ты веришь, что у тебя есть душа?»
Одним духом
Когда они сидят рядом, батюшка все время держит матушку за руку
Мы живем с отцом Николаем одним духом. А вообще мне кажется, что сейчас . Мы в молодости к нему относились гораздо серьезнее, при том что были абсолютно нормальные современные молодые люди. Но у нас было четкое понимание, что «да», что «нет», что можно, что нельзя. Сейчас – сплошное «да», и это отвратительно.
В нашей семье никогда не было разделения на «мужские» и «женские» дела, спасибо отцу Николаю. Когда пошли погодки – сколько было стирки, глажки, а еще еду приготовить надо! А он тогда работал референтом в Патриархии у . Уезжал из дома в 6.30, а возвращался – поздно вечером.
Я старалась, чтобы у детей был режим – в 8 вечера ужин, молитва – и укладываю спать. Но они, как и положено детям, сразу не укладывались, не засыпали. После того, как они все-таки затихали, принималась стирать, готовить. Возвращался уставший отец Николай и, не спрашивая даже, «чем тебе помочь?», сразу начинал помогать.
Ему никогда не казалось недостойным постирать, взять в руки веник. Мне даже как-то замечания сделали: «Что это такое: священник – с веником?!» Я рассказала отцу Николаю, а он ответил: «Кому не нравится, пусть он и не дотрагивается до веника!» Сейчас – то же самое. Вдвоем по дому сделать все гораздо быстрее получается. А со временем у меня сейчас сложнее, чем в молодые годы.
В основе семейной жизни
Что лежит в основе семейной жизни? Любовь. Без любви вообще нельзя замуж выходить. И не нужно пытаться насильно воспитать, перевоспитать. Бывает, до свадьбы думают: «Я его переделаю!» «А я – ее!» Это же полная ерунда, которая, увы, часто приводит к . Нужно самой стараться переделаться, если чувствуешь, что что-то не то.
Все должно строиться на любви – она подскажет всегда, куда двигаться. Это касается отношений и с мужем, и с детьми. При этом уже ни на секунду не забудешь, что ты – жена, что ты – мама. Порой приходится слышать: «Мы должны отдыхать от обязанностей». Но как ты от себя уйдешь? Мне когда-то один священник из монашествующих говорил: «Уезжай на три дня в монастырь – от семейных забот». Ну, уеду я физически, а в мыслях все равно буду рядом с семьей. Это уже часть меня, моя жизнь.
Когда ты любишь человека по-настоящему, тебе сложно его обидеть, нагрубить. Для меня вообще дико, когда муж и жена кричат друг на друга. Да, понятно, два разных человека. Но без криков и ссор можно обойтись. Тем более при детях.
У нас с мужем была очень маленькая квартирка, а дети пошли уже к концу первого года семейной жизни. У нас был закон: при детях – никаких выяснений отношений! Это при том, что мы не ругались и вообще не выясняли отношения в том смысле, в каком принято это делать. Чего выяснять-то, когда с отношениями все ясно: мы муж и жена, которые любят друг друга.
Но вот поговорить, прийти к чему-то общему, когда у него своя точка зрения, у меня своя – это нужно было обязательно. Мы с самых первых дней существования нашей семьи старались сделать так, чтобы не было непонятностей в отношениях, чтобы никто внутренне не затаивался с невысказанным. Все всегда стремились и стремимся высказать, разъяснить.
Дети не должны присутствовать даже при мирных спорах. Ведь они чувствуют малейшую интонацию и очень переживают. Я уже не говорю про ругань и крики. Потом это, как говорила моя мама, обязательно рикошетом возвращается от детей к родителям.
Иди немного поработай. Тебе же хочется!
Благодаря мудрому мужу, поддержке близких, у меня никогда не было метаний между «семьей» и «работой». Все шло естественно, гармонично.
Когда появился первый ребенок, например, Наталья Николаевна, мама отца Николая, говорила: «Иди немного поработай. Тебе же хочется». И я раз в неделю – 2-3 часа – работала в спектакле. Так потихонечку у меня все и сочеталось. Не было барьеров, когда хочется, а тебе не велят.
Бывают у некоторых случаи, когда муж говорит: «Будешь только дома сидеть!» Женщине нужно быть мудрой, найти контакт с мужем, донести до него свои ощущения.
Плохо, когда супруги не обговаривают между собой, что они чувствуют. Ведь какие-то вещи они могут ощущать по-разному. И он начинает давить, она – замыкаться в себе. Вместо того чтобы выяснить ситуацию.
Даже отец Николай сразу не поверил, когда я попросила: «Благослови скрипку оставить». Но если я приняла решение – не сверну с пути. Позднее многие, особенно музыканты, с кем я когда-то училась, спрашивали: «Как же так?! Ты ведь, наверное, страдаешь!» А я не страдала вовсе: времени не было. Надо батюшке и в церкви помогать, у меня там хор – 50 человек, которым я руковожу. И переход из скрипачки в дирижера и руководителя хора был естественен, без надрыва.
Помогать мужу надо обязательно. Так, чтобы он чувствовал поддержку. Для этого не обязательно лезть во все его дела. Дети, что-то по храму, хор – все. В большее я не влезаю. Ведь наша помощь еще и в том, когда у мужа есть уверенность: жена всегда его выслушает, всегда – на его стороне. Мы всегда находим время пообщаться с отцом Николаем. Пусть иногда быстро, лишь за чашкой чая.
Если бы отец Николай не благословил оставить скрипку? Да я как-то не переживала по этому поводу. Благословит батюшка – слава Богу. Не благословит – тоже хорошо. Значит, оно мне не надо.
На самом деле в некоторых случаях долго рассуждать – вредно. Иногда нам по-женски кажется, что знаем правильное решение, а на самом деле это не так. А муж, помолившись, знает, на что благословлять.
Но это вовсе не значит, что муж должен быть деспотом, стучать кулаком по столу: «Я так сказал!» У нас такого никогда не было, чтобы отец Николай приказал, и все! Он всегда спросит мою точку зрения, выслушает, поймет и примет решение. И я не морочу ему голову по всякому делу – там, где могу справиться сама. А вот обращаться в глобальных вопросах к мужу – это естественно и для священнической семьи, и для не священнической. Если между мужем и женой – любовь, дружеские отношения, на самом деле все происходит естественно.
А вообще советоваться – всегда хорошо. Вот сейчас я в некоторых случаях у детей совета спрашиваю. Они взрослые современные люди и в каких-то вещах больше понимают, чем я.
Ты музыкант, у тебя рука твердая
Чем больше детей, тем легче. Даже два мало, но это как Господь дает. Самое трудное – это, наверное, с первым ребенком. В том смысле, что ничего не понимаешь, не знаешь: чего это он все время кричит?
Но сейчас уже молодым беременным рассказывают столько, что они знают больше меня, родившей четверых. Нагружают лишней информацией, которая только пугает. Как было у меня? Помолилась и – вперед. Хотя роды были такими тяжелыми, что и вспоминать не хочу.
Жизнь сама заставляет тебя учиться – по ходу поступления проблемы. Дети растут, разбивают себе носы и головы, периодически болеют (если заболел один, значит – пойдут болеть и остальные). Я научилась быть медсестрой, накладывать швы, делать уколы. Это сейчас проще: есть одноразовые шприцы, например.
Помню, у меня очень сильно болел ребенок, мне дали иглы, шприц, емкость для стерилизации… Я думала: как это чужой человек будет колоть моего ребенка. Дико как-то! И попросила соседку – медсестру – научить делать уколы. Соседка успокаивала: «Ты музыкант, у тебя рука твердая. Не переживай!»
Конечно, страх был и есть, но только после того, как справлюсь с ситуацией. Сначала делаю, а потом – переживаю случившееся. Например, наложу швы на рану, остановлю хлещущую кровь, а потом начинается – не то что страх – а период внутреннего «отхождения», когда понимаешь, что произошло.
Если ребенок сильно поранился, упал – важно родителям не испугаться. Ведь дети смотрят на нашу реакцию, чтобы потом также среагировать на ситуацию.
Меня вот все спрашивают, как вы приучали детей к Церкви? Никак не приучала. Мы же не специально, а, естественно, шаг за шагом вводим детей в жизнь, а Церковь – неотделимая часть этой жизни, не нечто, стоящее отдельно, к чему нужно как-то специально подводить.
Просто, собираясь в храм, нужно постоянно говорить, ребенку, куда мы идем (даже если он еще в утробе). И там – не шикать на них, что они мешают молиться, хотя, конечно, понимаю, что маме хочется сосредоточиться на молитве. Ну что делать? Прежде всего она – мама. С другой стороны – пусть ребенок видит, как ты молишься.
Сначала ребенка водишь на Литургию, постепенно, как может выдержать. Затем и на всенощную – к помазанию. Важны и домашние молитвы – утренние и вечерние. Сначала – пуст
ь будет одна или две. Дальше – больше. Главное, чтоб ребенок понимал, что он читает.
И если семья не в храме физически, постоянная связь с Церковью – крепкая и естественная – должна быть в доме. Конечно, это требует терпения. Но такова наша женская доля!
Я вообще противница, когда кричат на детей. Это – плохое воспитание. Дети только ожесточаются и потом вообще перестают тебя слышать. Конечно, дети начинают в храме шуметь, резвиться. Нужно объяснять правила поведения в храме. Но ни в коем случае не прилюдно.
Этому я еще научилась от своей мамы: все замечания она делала, когда мы возвращались домой. Нам, чтобы осознать, что мы делаем что-то не так, достаточно было одного ее взгляда. Мама была строгая, но строгость ее была основана на любви, и мы, дети, это понимали.
На самом деле не мы детей воспитываем, а они нас. Когда мы с отцом Николаем разговариваем по поводу переходного возраста наших детей, он мне говорит: «Света, вспомни себя в 16 лет». И я вспоминаю свой характер в молодости и уже по-другому немного начинаю смотреть на то, что происходит с детьми.
Когда начинаются искания у детей во время переходного возраста – для родителей наступает непростой период. Причем у девочек и у мальчиков это период «поисков смысла жизни» протекает по-разному. Я думала – с ума сойду! И вот тут началась такая работа над собой!
Я поняла, что в основном – молчать надо. И для меня было это трудно. Не то, что я говорливая, но считала, что хотя бы тихо, а руководить – надо. А здесь – когда подростки переполнены своими идеями, поисками, и порой хочется что-то им ответить, а приходится закрывать рот. Без молитвы в такой ситуации, как и в любом деле, не справишься. А помолишься – и остываешь.
С одной стороны, детей поднимать сегодня сложнее: столько соблазнов. С другой – трудности всегда были. Сейчас на какие-то мои высказывания о собственной молодости дети говорят: «Ну, ты вспомнила! Это ж когда было!» А на самом деле все было совсем недавно…
Записала Оксана Головко
Фото: Юлия Маковейчук
На вопросы детей и родителей отвечает протоиерей Николай Соколов по мирской профессии музыкант, закончил Московскую консерваторию. Был референтом Святейшего Патриарха Пимена. Кандидат богословских наук. Сейчас настоятель московского храма святителя Николая в Толмачах при Третьяковской галерее. Декан миссионерско-катехизаторского факультета Свято-Тихоновского Богословского университета.
Батюшка, подростки часто стыдятся выглядеть "белой вороной" среди сверстников - вплоть до того, что некоторые из-за этого начинают отходить от веры. Как помочь им в этот переломный момент, как научить мудрости?
- Каждого ребенка необходимо психологически готовить к встрече с окружающим миром, чтобы сохранить чистоту и нравственный потенциал его души. И подготовка эта должна осуществляться как в семье, так и в воскресной школе, а духовник подскажет, как объединить усилия. Это очень болезненный вопрос для многих: видя агрессивную злобу мира, они начинают видеть выход в том, чтобы спрятаться, уйти от мира, замкнувшись в своей узкой среде, отказаться от мирской профессии, от мирского общения. Но это ошибочный путь.
Мы призваны жить в этом мире, изменяя его. Помнить, что мы, православные, соль земли. Соль сама по себе не имеет никакой силы, если она не употребляется. Она неприятна и горька. А если растворишь ее в воде, употребишь с пищей - тогда она выполняет свое предназначение. Каждый из нас должен в этом смысле растворяться в мире - делаться для него той самой евангельской солью. Мы посланы в мир, чтоб вместе с ним решать его проблемы - и трудных подростков, и наркомании, и воспитания, и духовного становления. И научить этому детей. Поэтому вряд ли стоит отгораживать себя от окружающего мира, от его проблем. Кроме того, мир, который окружает нас, Господь посылает и для нашего вразумления, для нашего духовного становления, для нашего спасения.
Мы не выбираем семью, в которой родились, и общество, куда Господь нас поставил учиться, преподавать, служить, заниматься тем или иным делом. Мы встречаемся там с теми людьми, которых Господь нам посылает. А эти люди бывают разных духовных начал: есть добрые, есть злые, есть те, которые идут ко Христу, есть, наоборот, идущие от Него, есть и воюющие с Христом. И трудно разобраться, особенно ребенку, кто есть кто. Но уже на первых годах своей жизни он неизбежно сталкивается с этим выбором - и в семье, и в детском саду, и в школе. И так или иначе он для себя должен осмыслить слова апостола: "Весь мир лежит во зле" (1 Ин. 5, 19). И применить для жизни слова, которые сказал Господь: "В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь: Я победил мир" (Ин. 16, 33). И в сокровищницу души своей он должен положить слова Христа и не пугаться того, что его окружает скверна "мира сего".
Да, такого человека окружающие могут воспринимать как "белую ворону" - это нелегко, не всем по душе этот путь. Быть в мире и одновременно "не от мира сего" непросто. Потому что такой человек всегда обращает на себя внимание. Но это же и есть тот цвет, который светит во тьме. И "белая ворона" отличается от черной цветом радости! И отец и мать могут сказать своему сыну или дочери: если ты хотя бы немножко белый, то это очень хорошо, это значит, что ты светишь другим в обществе, что ты послан Богом, чтобы просветить путь хотя бы одного ближнего. Не нужно искать дружбы со всеми, невозможно быть со всеми "хорошим", всем угодить. Все ругаются непотребными словами - ты не ругайся - и среди тех, кто ругается, найдется один - тот, кто перестанет ругаться, видя твой пример…
Вспомним историю. С чего начиналось христианство? Как трудно было первым апостолам, как их не понимали, какое было неприятие их проповеди! Вспомним апостола Павла, когда он пришел в ареопаг и говорил со многими афинянами, которые были глубоко культурными, просвещенными по тому времени людьми и любили говорить на различные философские темы. Конечно, у них не было того непотребства в выражениях, того словоблудия, которое сейчас загрязняет нашу речь. Они по-своему воспринимали мир и желали послушать апостола. Но эту проповедь они принять не смогли, отторгли ее! Когда они услышали о воскресении Христа, то сказали: "Об этом послушаем тебя в другое время" (Деян. 17-1). И только некоторые из них (в том числе и Дионисий Ареопагит) пошли за апостолом…
Поэтому когда подросток говорит о добре среди злых сверстников, даже не говорит, а ведет себя, не осуждая других (понимая, что они не виноваты в том, что воспитаны в тех семьях, где с пеленок слышат непотребные выражения - и не могут по-другому воспринимать мир) - он своим поведением будет светить сверстникам внутренним светом души - таким образом он, конечно, всегда будет белым! И если он это чувствует - слава Богу! И не нужно себя красить в серый или черный цвет, чтобы быть как все, как другие. Есть прекрасное выражение, которое хочу сказать детям, чтобы они запомнили его:
Дитя вечности! Не угождай духу времени!
Мы все созданы для вечности. Время преходяще. Все проходит, а вечность остается в сердце человека… И человек, понимающий это и живущий для вечности, для Бога, имеет сокровище, которое он призван пронести через все испытания, через все злоключения своей детской и юношеской жизни. Не отторгая сверстников, не осуждая их, но не поступая так, как они поступают. Да, с ним рядом не будет, возможно, тех людей, которых он бы хотел иметь своими друзьями (сильных, могущих его, допустим, защитить в чем-то)… Но, поверьте, что Господь своим избранникам посылает уже в детстве тот путь страданий, который необходимо пройти, чтобы стать духовно закаленными.
Множество примеров такой стойкости, крепости мы видим в житиях святых и подвижников благочестия. И даже если взять такое светское произведение из школьной программы, которые все мы изучали, - "Как закалялась сталь" Н. Островского, то и здесь мы видим, какой характер вырабатывается в борьбе с невзгодами, с лишениями. А если жизнь одухотворена любовью к Богу!.. Так стоит ли искать внешнего благополучия в жизни ради, допустим, сиюминутных радостей с товарищами, которые, может, никогда не станут друзьями подростку? Откровенно, просто и прямо поговорите об этом с вашим ребенком: такие приятели и придут-то повеселиться с тобой ради того, что ты их угостишь сигаретой, посидишь за стаканом вина и так далее… А дальше? И не осуждая их, мы не должны уподобляться их поведению, их отношениям между собой и не расстраиваться из-за того, что нас могут не принять из-за наших взглядов на жизнь, из-за того белого цвета, которым мы отличаемся от других. Но мы не останемся одиноки. В любом случае Господь пошлет нам того, кто нужен…
Сам я тоже учился в советской школе. Были у меня такие же товарищи, такие же педагоги. И дрались на переменах так же, и так же, как нынешних ребят, меня, бывало, оскорбляли, унижали из-за того, что заступался за кого-то. Кто-то при этом проходил мимо, кто-то трусливо отводил глаза… И среди этой массы галдящих, орущих подростков всегда находился человек, который говорил слово в поддержку, или же Господь посылал в этот момент педагога…
Знаю и случаи, когда подростку приходилось уйти из школы - такое было агрессивное неприятие его взглядов! Ну что ж! Господь сказал: "Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше" (Ин. 15, 20). И не страшно, если подросток в какой-то период перейдет из школы в школу. Господь даст ему тот вариант жизни, который ему необходим. Потому из опасения быть непринятым поддаваться общему стадному чувству и быть как все - не нужно. Будь самим собой.
У ребят сейчас ценится сила. В своем классе я не самый слабый. Драться не люблю, да и мама мне запрещает давать сдачи, говорит, что это не по-христиански. Но если при тебе бьют, скажем, девчонку - что же: трусливо отвернуться? Можно ли православному драться хотя бы для того, чтобы защитить кого-то? Или надо всегда прощать?
Я наблюдаю иногда в школе, как ребята возятся, пихают друг друга - это не злоба, а просто эмоциональное проявление особенностей возраста. Вполне можно побегать и повозиться. Но если отношения переходят в драку - со злобой, с какими-то недобрыми моментами - это, конечно, для православного человека недопустимо. Драка есть унижение образа Божьего в человеке… Но когда перед тобой обижают слабого, которого ты можешь защитить, то ты обязан это сделать. Если при тебе обижают девушку, бьют, оскорбляют малыша, выманивают у него деньги? В таком случае это не драка, а защита человеческого достоинства от посягательств на него со стороны. У нас в школе был случай, когда подростки из соседнего ПТУ по утрам стояли и отбирали у нас деньги, от каждого требовали: "Дай 15 копеек!" Конечно, надо было дать им отпор. Поэтому если в такой ситуации подросток сознательно встает на защиту слабого (и может это сделать!), то я не вижу в этом греха. Защита другого человека, тем более слабого, нищего, убогого - это твой христианский долг.
Конечно, специально нарываться на драку и искать приключений не стоит. Другой вопрос, если обижают тебя лично - отойди, не воздавай злом за зло, старайся всегда простить. Трудно это сделать. Трудно простить. Но ведь христианское прощение - это не только прощение, это любовь к врагам. А через добро другой человек становится тебе ближе. Есть в Евангелии такие слова: "Приобретайте себе друзей богатством неправедным" (Лк. 16, 9). Как это понять? Нужно учиться мудрости. Предположим, приятели тебя обидели, унизили. А ты в другой раз (помолившись, естественно) пришел к ним и, не дожидаясь, пока тебя обзовут или скажут недоброе слово, - показал какую-то приятную книжку, рассказал об интересном событии, угостил их яблоком, чем-то еще (даже если тебя только вчера обидели!). Это воспримется, может быть, не сразу правильно. Но если ты не будешь лебезить и заискивать, а действовать просто, прямо, в конце концов приобретешь то, что тебе нужно, добрые отношения. Ведь не какие-то там 10-15 копеек решают проблему между ребятами!..
У меня тоже, помню, был подобный случай. Один парень меня здорово обижал, был серьезный конфликт с ним - я уже не помню из-за чего. Возможно, у него был такой характер - неуживчивый. А потом он как-то попросил у меня: "А можно, я спишу у тебя задание?" - "Ну, если ты сам не сделал - смотри, все равно ведь не разберешься, так ничего не получится. Но если хочешь, спиши! Пожалуйста." Он раз списал, два списал. Потом говорит: "Слушай, ты мне объясни, почему ты так решаешь?" Я ему объяснил - раз, другой. Потом он говорит: "Можно я к тебе сяду, буду с тобой сидеть?" И вот он из моего врага превратился в человека, который даже и от других меня защищал, во всем помогал.
Я старался с ним не конфликтовать. Раз он подходит: "А можно я твои перчатки поношу?" У меня были хорошие меховые перчатки. "Поноси, пожалуйста…" Бывают ситуации, когда не нужно быть собственником, нужно спокойно смотреть на такие вещи. И он увидит, что нет обычного возмущения: "Ах, он мои перчатки взял!", которое и провоцирует все конфликты. Ну взял - ну и что! Я знал также, что ему никто не даст никогда бутерброда или яблока. Когда он приходил, я всегда делился с ним… Всегда можно найти ключ к другому человеку. Но для этого надо проявить некоторое терпение, мудрость и не отчаиваться, если на первых порах ничего не получается. Могут пройти дни, месяцы, иногда и годы, пока человек поймет, что к чему. И так или иначе в любых ситуациях, даже в местах заключения человек находит тот оптимальный стиль поведения, который необходим ему, чтобы сохранить свою душу в чистоте и правильно повлиять на других людей, что и обязан делать христианин.
Не бывает ли так, что смирение приводит к таким драмам, когда ребенок может отпасть от веры? У меня перед глазами пример одноклассника моей дочери - сына священника: он никогда никому не давал отпора и был таким забитым, что на него всегда смотрели, как на пугало. Кончилось это все бунтом: в конце концов он вырвался из-под власти отца - ударился в соблазны мира, женился на разведенной женщине, даже стал интересоваться оккультизмом. Не является ли это платой за излишнее смирение в детстве?
Разве это было смирение?.. Скорее всего, робость. Печально, что семья этого священника, видимо, не привила сыну иммунитет от греха, не разбирала с христианской точки зрения критические ситуации, не научила мужеству отстаивать среди соблазнов и жестокостей мира свою душу. Но надо учитывать, что часто именно в семьях священников совершаются грехи, которых в других семьях может и не быть. Сказать, что семья священника, будучи более близкой к Церкви, более непричастна ко греху, - неправильно. Дело в том, что избыток благодати священства, который изливается на главу семейства, заставляет темную силу более яростно ополчаться на него, его близких, родных. Потому мирянами надо усерднее молиться за своего батюшку, а ему самому и близким более бдительно стоять на страже и себя, и окружающих. И помнить слова Священного Писания: "Диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить" (1 Петр. 5, 8), разрушая нравственные духовные устои.
У меня была одна знакомая семья, где отец был глубоковерующим, а дети вели весьма разгульную жизнь: там были и пьянство, и курение, и гульба. Со скидкой на молодые годы можно было сказать, что так драматично шло становление человека, поиск себя. А спустя двадцать лет всех этих детей Господь призвал по-своему к служению. Через скорби, через лишения, через внутреннее вразумление.
Да, хуже, когда человек приходит к Богу через искушение греховной жизнью. Но почему один приходит так, а другой по-иному - известно одному Господу, который сказал: "Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены" (Лк. 6, 37) В этой ситуации большую силу имеет молитва отца и матери за своих чад. Она делает возможным духовное воскрешение человека, приобщение к той жизни, в которой он был воспитан, но от которой отошел в какой-то период. Это часто наблюдается и в современных семьях, и в прошлом наблюдалось. И этому не нужно ни удивляться, ни ужасаться. Сему надлежит быть.
Большинство девчонок в школе одеваются очень модно, как взрослые. Почти все на "платформах", в коже. У меня одежда, считаю, хорошая, но она не нравится одноклассницам, потому что не "фирменная". И некоторые меня из-за этого в упор не видят. Одна девочка даже сказала: "Я и разговаривать с ней не буду! Почему это я могу одеваться модно, а она - нет?" Я, конечно, могла бы что-то выспросить у родителей. Но обидно как-то мерить себя одеждой. А без "фирмы" ты в школе - никто…
Увы, бывает, сверстники не принимают девочек и ребят, одетых, на их взгляд, немодно. Как тут быть? Давайте рассудим: мода так часто меняется - каждые несколько лет! И многие люди развратились, одежда стала из разъединять. Но были времена, когда нормой для школы была форма, и она всех объединяла! И без формы мы просто не представляли себя. В форме ходили на концерты, в театр, всюду ходили. И это было красиво, это было знаком отличия. Вспомним, что прежде у каждой гимназии, училища была своя, особая символика. И выражение "честь мундира" не имело того негативного смысла, который придают ему сейчас. Понятие чести объединяло в себе и внутреннее, и внешнее достоинство, невозможность держать себя или вести неподобающим образом… Считаю, прекрасно делают те школе, которые вводят у себя свою форму одежды - это и дисциплинирует, и одновременно делает отношения детей более простыми, искренними, так как исчезает возможность похваляться друг перед другом одеждой, что во время моего детства было дико, да и просто невозможно.
Конечно, в то время люди были ограничены в средствах. Достаток же, увы, заставляет человека смотреть на других иначе. И если человек видит, что другой одевается не так, как он, и это ему кажется оскорбительным - то это просто признак недостатка духовности, общей культуры. Мы любим сейчас ссылаться на заграницу - вот и надо посмотреть, как там с этим обстоит… Мне приходилось бывать за рубежом. И там я видел, что люди одеты очень по-разному, в том числе и дети. И никто никого не упрекает. Да какое кому дело - ходи как угодно!
Бытующее же у нас излишнее, болезненное внимание к одежде - от нашей невоспитанности, от неправильного отношения к одежде как к чему-то слишком значимому, чуть ли не главному в жизни. Но стоит иногда вспоминать о сути одежды, как "риз кожаных", прикрывающих после грехопадения праотцев наше греховное естество. И пословицу нелишне вспомнить: по одежке встречают, а по уму провожают! Поэтому надо смотреть не на внешнее, а на внутреннее. И быть спокойным насчет своего внешнего вида, и искать себе друзей не по "прикиду", а по тому, что у них в голове есть.
Батюшка, посоветуйте, как быть с дочерью? Считает себя православной, в храм ходит, время от времени причащается. Девочка добрая, в общем скромная. Но что касается одежды… Уперлась: буду носить "мини", не хочу отличаться от подруг - и все тут! Все пообрезала, перешила, теперь ее юбки скорее пояс напоминают, а ноги, как они говорят, чуть не от головы растут. А девочка она у меня высокая, видная. Далеко ли до беды? Как объяснить ей это? Не могу же я ее заставить насильно!
Конечно, запрещать, не объясняя, не следует. Как и впадать в другую крайность: все разрешать. Надо помочь дочери разобрать в мотивах пристрастия к такой одежде, вряд ли отвечающей христианским нормам. Вера в Христа никого не заставляет одеваться в рубище, но и быть соблазном для других одежда не должна. Хочет ли ваша дочь стать соблазнительницей и ответить за это перед Господом? Иначе для чего ей такая вызывающая одежда? Ведь как христианка она не может не знать, что нескромная (например, в обтяжку, с открытыми ногами, с открытой грудью) одежда для того и создается, чтобы соблазнять мужчин. Она хочет сохранить свою чистоту для мужа и детей или осквернить себя нецеломудрием? Одно дело, когда ее одежда не вызывает соблазна окружающих, а если кто и соблазнится ее красотой - то ее вины тут нет, она не будет отвечать перед Богом за это. И совсем другое дело, когда ваша дочь формой одежды соблазнит кого-то на нечистые мысли - молодых ли, зрелых ли людей или даже глубоких старцев. Вот за это она будет нести сугубую ответственность перед лицем Божиим. Уместно вспомнить слова Спасителя, когда Он говорил: "Горе тому человеку, через которого приходит соблазн - лучше бы ему не родиться вовсе" (Мф. 16, 23).
А как жить в миру и остаться в чистоте? Здесь нужно просить Бога о мудрости и рассудительности, чтобы быть христианином всегда. Во всем. В каких бы ты условиях не находился. По внешним делам, по виду христианина будут судить не только лично о нем, а о вере православной. Не нужно об этом забывать.
Мой сын учится в классе, где почти все, даже девочки, ругаются матом. Ему невозможно говорить со сверстниками, так как они через слово "выражаются". Пытался он убедить ребят, что это ни к чему, пытался уходить от них. Сын очень мучается, что не умеет убедить сверстников. Ведь ему не хочется совсем перестать общаться с ребятами. Чем тут можно помочь?
Я не встречал еще среди детей, с которыми мне приходилось общаться тех, которые бы становились в позу проповедника и говорили: "Что ж вы делаете, какие нехорошие слова произносите! Ай, как нехорошо!" Это не детский уровень мышления и не детское отношение к жизни. Скорее всего, дети, которые не привыкли к скверным словам, иногда слушают, открыв глаза, часто не понимая, что за этим стоит. Для них это как бы другой язык. Так было и со мной. Когда я учился в школе, меня окружали дети из совершенно разных семей. И поэтому часто на переменах я слышал между ребятами выражения, которые мною воспринимались, конечно, как ругань, но что за ними конкретно стоит - я не понимал. И только с возрастом до меня доходили отдельные интонации и смысл бранных слов.
Вспоминается рассказ одной учительницы, которая пришла работать в школу на окраине. Ее поразило, что все мальчики-третьеклассники обзывали друг друга "педиками". Но когда она стала разбираться, выяснилось, что дети понятия не имели о значении этого скверного слова. Когда же учительница объяснила (на уровне их понимания), что этим словом они оскорбляют призвание мужчины быть отцом, мужем, оскорбляют свою будущую жену, своих деток, которые еще не родились, эти хулиганистые мальчишки были настолько поражены, что пообещали никогда больше не говорить подобных слов. И сдержали это! И в классе атмосфера стала куда добрее…
У ребенка же еще есть тот свет души, который помогает ему сопротивляться нечистоте. И он может не заразиться болезнью, которая часто возникает в этой среде - болезнью вседозволенности и пренебрежительного отношения к своей речи, к лексике, к окружающему… Но вставать с проповедью добра, читать лекцию по поводу чистоты русского литературного языка - по-моему, это недоступно ребенку. Он просто вызовет смех и непонимание.
Другое дело, когда надо защитить девочек от сквернословия. И тут дело чести православного мальчика спокойно, но твердо сказать, чтоб прекратили ругаться при девочках. Но, надо сказать, что в первую очередь должен восстать против этого не православный мальчик, а сами девочки, при которых эта ругань звучит! Девочки тоже должны уметь поставить себя. Я знаю девочек, которые ведут себя таким образом, что при них не выругаешься. Если же они принимают скверную ругань и сами поддерживают ее, позволяя оскорблять и унижать себя, то слова парнишки в их защиту они воспримут как насмешку. И мальчик должен предвидеть реакцию.
Бывают и такие отчаянные люди, которые позволяют себе скверные выражения в школе и при педагогах, и при директоре. Я помню, как в мои школьные годы на уроке физкультуры педагог сделал старшекласснику замечание и в ответ услышал нецензурную брань. Он сказал ему "выйди из зала" - в ответ снова прозвучала брань. Учитель стал выводить этого ученика и… получил удар по лицу. Ему ничего не оставалось, как скрутить его и силой вывести… Через несколько месяцев тот юноша сел в колонию - здесь очень четко прослеживается путь человека…. Но интересно, что бывая как священник в колониях, в тюрьмах, я вижу, что люди, хотя и говорят, выражаясь через пень-колоду, стараются в определенных условиях, при священнике, скажем, свою речь сдерживать. Значит, человек может даже в условиях заключения контролировать себя. И значит, он всегда отвечает за свои поступки, в какой бы среде ни находился...
Чаще всего, слыша сквернословие, мы видим просто распущенность и браваду подросткового, юношеского возраста: дескать, вот как я могу сказать! Больше-то нечем похвастаться. И если найдется подросток, который скажет своим сверстникам: "Ребята, не надо так делать", он должен быть готов к тому, что может стать предметом насмешек и издевательства. Но если он мужественно пойдет на это и считает для себя возможным пострадать, то пусть воспринимает такую реакцию как должно и не жалуется. Поскольку он сознательно встал против зла и сказал: "Я не желаю этого!"
